Я яростно взмахивала крыльями, набирая высоту, а ладонь все еще жгло прикосновение через стекло. Вся корка цинизма, недоверия и горечи кусками отваливалась и не было времени и желания латать ее, хотелось насладиться снова жизнью и почувствовать что-то еще, кроме опустошающего одиночества.
Но разум сказал:"Стоп! Ты уже это походила. Через какое-то время тебя снова окунут в бездонное озеро горечи и что тогда?"
Хотелось заткнуть голос разума, но сердце, еще помнящее боль, не отвечало, а душа, хоть и мерцала робкой пока еще надеждой, не решалась громко заявить о своих правах. Поэтому полувздохнув-полувсхлипнув, я нырнула в ночь, как в очищающий родник, чтобы ее холодные тугие струи смыли эту некстати появившуюся мелодию, которая с каждой минутой крепла, звала за собой... Которая обещала снова счастье и надежду на Свет.
В бесплодной борьбе с самой собой я потеряла счет времени и не понимала, куда и зачем я лечу. А уже и утро окрашивало в нежный цвет полоску горизонта. Сил не оставалось, душа ныла и болела. Только-только зажившие шрамы начали вновь кровоточить. Впервые я бежала... Бежала от себя, от своих чувств, от того, что не могло, не должно было случиться. И кто бы мне сказал тогда, что бег этот изначально обречен.